Трамп и мировое глубинное государство. Раскол Запада

После прихода в Белый дом Дональда Трампа и его команды начала меняться вся архитектура международных отношений. Причем принципиально. Одним из важнейших явлений в этой новой глобальной картине мира стал ускоренный раскол Запада. Об этом многие пишут и говорят, но исчерпывающего геополитического и идеологического анализа данный феномен пока не получил.

Прежде всего раскол Запада имеет именно идеологическую природу. Геополитические аспекты здесь вторичны. Дело в том, что Трамп и его сторонники, которые победили на выборах в США осенью 2024 года, являются радикальными противниками либерального глобализма. И это не сиюминутное и не межпартийное обстоятельство. Это вопрос серьезный и принципиальный. Нынешний глава Белого дома строит всю свою идеологию, политику и стратегию на центральном тезисе: леволиберальная идеология, которая несколько десятилетий доминировала на Западе (да и в мире в целом) вплоть до прихода Трампа и начала популистских движений в ЕС и особенно укрепившаяся после распада Варшавского блока и СССР, полностью исчерпала свой потенциал, не справилась с задачами мирового лидерства, подорвала суверенитет США, которые были главным мотором и генеральным штабом глобализации, и теперь должна быть отброшена решительно и бесповоротно. Трамп, в отличие от классических республиканцев последних декад (например, Джорджа Буша – младшего), не собирался корректировать глобализм в духе неоконов, которые настаивали на прямом агрессивном империализме для продвижения демократии и укрепления однополярности. И здесь, не противореча демократам по существу, он полон решимости вообще отменить либеральную глобализацию во всех ее измерениях, предложив свое видение мировой архитектуры. Удастся ли ему воплотить свои идеи в жизнь – вопрос открытый: сопротивление политике Трампа нарастает с каждым днем, но позиция президента США достаточно серьезна, а его народная поддержка достаточно велика, чтобы как минимум попробовать. Трамп и пробует.

Трампизм – по крайней мере, в теории и в ожиданиях наиболее мотивированных его представителей – отвергает глобальный левый либерализм системно и последовательно. Субъектом развития у таких либералов является все человечество, которое надо объединить под началом Мирового Правительства (состоящего из либералов). Для этого надо укрепить глобальную гегемонию западных демократий в модели однополярности, а когда все оппоненты (Россия, Китай, Иран, Северная Корея) и колеблющиеся будут повержены и расчленены, перейти к бесполюсному миру.

Национальные государства должны постепенно передать полномочия наднациональной инстанции (Мировому Правительству), которое будет представлять собой не просто глубинное государство, а всемирное глубинное государство. Оно уже сейчас фактически существует по сетевому принципу: его проводники и сторонники есть практически в каждом обществе, причем часто на ключевых постах в политике, экономике, бизнесе, образовании, науке, культуре, финансах. По сути, современная интернациональная элита (преимущественно либеральная, к какому бы обществу она ни принадлежала) и есть та инфраструктура, на которую подобный глобалистский проект опирается.

Идеология либералов представляет собой крайний индивидуализм, отрицающий все формы коллективной идентичности – этнической, религиозной, национальной, гендерной – и даже саму принадлежность к человеческому виду, что отражено в программе трансгуманистов и сторонников глубинной экологии. Поэтому продвижение нелегальной миграции, гендерной политики и защиты любых меньшинств, вплоть до критической расовой теории (то есть расизма наоборот), является неотъемлемой частью либеральной идеологии. Здесь вместо наций и народов фигурируют чисто количественные множества.

При этом либеральные интернациональные элиты становятся все более нетерпимыми к любым попыткам критики в их адрес. Поэтому они активно продвигают методики тоталитарного контроля над обществом – вплоть до создания биологического профиля каждого индивидуума, складированного в Big Data. Под лозунгом "свободы" либералы стремятся установить, по сути, диктатуру оруэлловского типа.

Именно такая идеология и основанные на ней глобальные институты – как легальные, так и скрытые – доминировали в США, на Западе и в мире в целом до прихода Трампа. Естественно, за исключением России, Китая, Ирана и Северной Кореи, а также отчасти Венгрии, Словакии и других стран, которые встали на путь сохранения и укрепления собственного суверенитета вопреки давлению глобалистских структур.

Между либерал-глобалистами, с одной стороны, и странами, ориентированными на многополярность, – с другой, и развертывалось основное противостояние. В наиболее острой форме это проявилось в украинском конфликте, где киевский нацистский режим был специально создан, вооружен и поддержан либерал-глобалистами для нанесения "стратегического поражения" России как полюсу альтернативного многополярного миропорядка. В исламских странах для этой же цели используются радикальные исламистские силы – такие как ИГИЛ*, "Аль-Каида"* и их производные. По сути, марионеточный глобалистский политический режим на Тайване относится к той же категории.

Обобщенно до прихода Трампа все это и называлось коллективным Западом. В этой конфигурации позиции отдельных стран и национальных правительств большой роли не играли. Мировое глубинное государство имело свои программы, цели и стратегии, где национальные интересы просто не учитывались. Это касалось и самих США: либеральные глобалисты из Демпартии проводили свою политику, совершенно не считаясь с интересами обычных американцев. Отсюда рост социального неравенства, дикие эксперименты в области гендерной политики, затопление США нелегальными мигрантами, вывод промышленных мощностей из страны, катастрофическая деградация системы здравоохранения, провал образования, резкий рост преступности и так далее. Все это было второстепенно перед лицом глобального господства мировых либеральных элит, взявших курс на политическую сингулярность, то есть на всеобщий переход к новому постчеловеческому образу будущего, когда технологии окончательно должны будут вытеснить людей.

Разумеется, проблемы осуществления мирового господства постепенно копились. Эксперты предсказывали столкновение с теми или иными вызовами, но в целом план либералов оставался неизменным. Дело шло к установлению мирового господства коллективного Запада, то есть глобальной экосистемы либеральных элит и покорных, полностью подчиненных им обывателей-зомби. Новые технологии позволяли максимально усилить контроль с помощью системы тотального слежения и даже биологического вмешательства в физиологию индивидуумов (с помощью биооружия, вакцинации и наночипирования).

Коллективный Запад в таком режиме пребывал до самого последнего момента и продолжал бы пребывать, если бы на выборах в США победу одержала кандидатка от мирового глубинного государства Камала Харрис. Но что-то у глобалистов пошло не так – и победил Трамп. А вот он не является их ставленником. Более того, программа Трампа прямо противоположна планам либерал-глобалистов.

Прежде всего Трамп выступил против самого глубинного государства – правда, вначале применительно только к США, против верхушки Демпартии и той экосистемы, которую глобалисты построили в американском обществе за десятилетия своего безальтернативного правления. Они пронизали своими сетями все – административный аппарат, спецслужбы, судейский корпус всех уровней, экономику, правительство, Пентагон, систему образования, школы, медицину, большой бизнес, дипломатию, СМИ, культуру. В течение долгих лет США были форпостом коллективного Запада, а влияние Соединенных Штатов в Европе и во всех остальных странах мира прочно отождествлялось с либерализмом и глобализмом. Трамп же объявил войну именно этому.

Первые шаги его администрации и были направлены на демонтаж глубинного государства. Учреждение DOGE под началом Илона Маска, закрытие USAID, радикальные реформы в образовании и медицине, назначение на ключевые посты в правительстве, Пентагоне и спецслужбах убежденных и преданных идеологии Трампа соратников (Вэнс, Хегсет, Патель, Габбард, Бонди, Савино, Хоман, Кеннеди-младший) стали настоящими политико-идеологическими операциями, направленными против либералов.

В первый же день пребывания в Белом доме Трамп своим указом отменил гендерную политику, woke-идеологию и DEI-принцип (активное поощрение меньшинств). Немедленно началась борьба с нелегальной иммиграцией, преступностью и беспрепятственным проникновением на территорию США мексиканских наркокартелей.

Трамп, придя к власти, по сути, принялся выламывать США из системы коллективного Запада, обрушивать структуры мирового глубинного государства и рвать сетевую экосистему, десятилетиями создававшуюся либералами.

Причем в самом начале он делал это открыто и резко. Илон Маск в принадлежащей ему социальной сети Х.com взял на себя роль анти-Сороса и принялся активно поддерживать правопопулистские силы в Европе и Африке, прямо оппонируя глобалистам. Антиглобалисты получили поддержку и от идеолога Трампа Стивена Бэннона, и от вице-президента Вэнса.

Соответственно, совершенно отличную от глобалистов картину представляет собой и геополитика Трампа. Он отвергает либеральный интернационализм, требует перехода на позиции реализма в международных отношениях и провозглашает высшей целью национальный суверенитет США как великой державы. Никаких аргументов в пользу приоритета продвижения либерализма в глобальном масштабе в ущерб американским интересам он не признает. Иммиграционную политику ужесточает до предела, стремится вернуть критически важные производства на территорию Соединенных Штатов, санировать финансовую систему, реализовать стратегические интересы в непосредственной близости к США – а это означает Канаду, Гренландию и безопасность южных границ с Мексикой.

Именно в этом общем контексте и следует рассматривать столь остро стоящую перед Россией проблему войны на Украине. Для Трампа, как он много раз говорил, это не его война. Она была подготовлена и спровоцирована, а затем велась мировым глубинным государством (по сути, тем же коллективным Западом). Став президентом США, Трамп ее унаследовал, но так как его идеология, политика и стратегия строятся почти в полном противоречии с глобалистами, то эту войну он хочет как можно скорее завершить. Это не просто не его политика, это нечто противоположное его собственной программе. Его куда больше волнует Китай, чем Россия, которая вообще ни с какой стороны американским национальным интересам не угрожает.

Теперь давайте обратим внимание на то, что реформы, задуманные и начатые Трампом, имеют колоссальный масштаб. По сути, он довольно резко меняет всю мировую архитектуру. Вместо единого коллективного Запада появляются два субъекта – США как MAGA-проект (с Канадой и Гренландией) и Евросоюз как обломок совсем еще недавно единой глобалистской либеральной системы.

В ЕС по-прежнему правит мировое глубинное государство, а либеральная экосистема остается глубоко укорененной и в самих Штатах. Поэтому Трамп не просто откалывает США от коллективного Запада, он осуществляет по сути революционное реформирование своей страны, где, помимо существенной поддержки населения и сторонников на ключевых постах, ему противостоит фундаментальная инфраструктура глобализма, которую возводили едва ли не в течение века.

Первые шаги в сторону принятия либерально-глобалистской стратегии внешней политики США были предприняты еще Вудро Вильсоном сразу после окончания Первой мировой войны. И с тех пор с разными поворотами и эпизодами именно она доминировала в США. Трамп же полон решимости от нее отказаться в пользу классического реализма, безоговорочного приоритета национального суверенитета и, по сути, признания многополярного мира, в котором наряду с США могут существовать и иные великие державы, притом что совсем не обязательно их политические системы должны быть либерально-демократическими. А идею упразднения национальных государств в пользу мирового правительства Трамп и вовсе категорически отрицает. Что касается гендерной политики, мигрантофилии, культуры отмены и легализации извращений – все это Трампу откровенно омерзительно, чего он и не скрывает.

Какой вывод мы можем сделать из нашего краткого обзора? Прежде всего: раскол коллективного Запада идет полным ходом, и постепенно на место единой, монолитной либерально-глобалистской системы с ее планетарными ответвлениями (ведь и в России с конца 80-х и особенно с 90-х годов ХХ века либеральные сети проникли на самый верх и почти доминировали вплоть до прихода Путина) приходит новый миропорядок, намного более напоминающий многополярность. Такой поворот в целом соответствует интересам России как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе, а кризис либерально-глобалистского проекта, ослабевание и вероятное обрушение мирового глубинного государства нам только на руку. Собственно, за это мы и сражаемся – за мир, в котором Россия была бы великой суверенной державой, субъектом, а не объектом.

Серьезность и глубина перемен в глобальной политике с приходом Трампа – это очень серьезное явление. Не факт, что все это необратимо, но в любом случае уже то, что сделано, делается и, скорее всего, будет делаться Трампом по расколу коллективного Запада, объективно способствует установлению и укреплению многополярности. Но при этом нельзя недооценивать и силы сопротивления. Мировое глубинное государство – могущественное, в высшей степени серьезное, основательное и глубоко эшелонированное явление. И было бы опрометчиво скоропалительно сбрасывать его со счетов. Эти структуры все еще контролируют основные европейские страны и сам Евросоюз, чрезвычайно сильны в США, и именно мировым глубинным государством современная нацистская Украина целиком и полностью создана как террористическая структура. С глобальным глубинным государством мы на самом деле и воюем. А не с Западом и не с США. Стоило только в Штатах измениться руководству, и вся картина меняется. Но мировое глубинное государство, уже не сводимое ни к США, ни к ЦРУ, ни к Пентагону, ни к Уолл-стрит, тем не менее остается и продолжает проводить свою политику в глобальном масштабе. Весьма вероятно – и даже наверняка – представители глубинного государства попытаются влиять на Трампа, подталкивать его к ошибкам и фатальным шагам, саботировать его начинания и инициативы или просто в какой-то момент его ликвидировать. Такие попытки, как мы знаем, уже предпринимались.

Поэтому сегодня, как никогда ранее, стоило бы заняться серьезным и основательным исследованием того, с чем на самом деле мы имеем дело в лице либеральной демократии, ее теорий, ее ценностей, ее программ, ее целей, стратегий и институтов. Это не так просто, как может показаться: ведь мы сами до недавнего времени находились под ее определяющим контролем и влиянием, а может быть, в чем-то остаемся под ним и сейчас. Пока мы не поймем настоящую природу врага, едва ли у нас есть шанс его победить. На Украине мы воюем не с украинцами, не с США, и даже не с коллективным Западом, который рушится на глазах. Природа нашего врага иная. Остается выяснить, какая именно.